вернуться на страницу "весна"

Весна в прозе

     Вёсны, вёсны! Сколько их уже пролетело промелькнуло через вашу жизнь — через ваши годы, сознание, чувство, сердце ? Еще только семнадцать ? Уже ли тридцать, сорок ?.. А может, и все шестьдесят семьдесят?.. Вёсны, вёсны. Осталась ли хоть одна из них в вашей душе:
     солнцем, воздухом, дождем, обновлением земли ? Земли ! ее теплыми опьяняющими ароматами. Её глубокими жирными ломтями пашни, ее необъятными пространствами, зеленым наводнением, цветочным разнообразием, свежестью легкостью, чистотой, нежностью... и непреодолимой мощностью возрождение воссоздание, изобилует... ее волшебной красотой, которая каждый раз вдохновляет душу, вливает в мышцы силу, а в сердце — молодость, жажду жизни, любви, безудержного творения ?
     Но вот она опять — такая же влекущая чародейка весна И Вон солнце обнимает весь мир животворным сиянием и теплом. Вон парует — дышит. оживает, трепещет, надевается в самый праздничный наряд Земля...
     Вон небо — бескрайнее и бездонное — высматривает в водной гладе... но румянится, и прихорашивается, как красивая девушка перед свадьбой...
     А вон седые старики садят деревья из огненного "вчера" в лучезарное "завтра"...
     А вон юнцы - великаны под могучее пение машин кладут в тепле ладони ланов зерна достатка, радости, счастья...
     А вон малыши - мечтатели восторженно сооружают в песке свою сказку, которой подвестись невиданной красотой в грядущий праздник жизни.
     А вон мудрые певцы будущего - фантастического, невероятного сносят в безграничную вселенную — к солнцу и к солнцам — непреодолимое могущество Земли — ее дерзаний, порывов, свершений !
     Весна ! Весна ! Волшебная, животворная, неповторимая ! Благословляем тебя своим настоящим и пожизненной будущностью !

 Николай Щепенко.

ВЕСНА

     Над полями и лесом всё ярче и ярче светит солнышко. Потемнели в полях дороги, посинел на реке лёд Прилетели грачи. Торопятся поправлять свои старые растрёпанные гнёзда. Зазвенели по скатам ручьи. Надулись на деревьях смолистые пахучие почки. Увидели ребята у скворечен первых скворцов. Весело радостно закричали: - Скворцы! Скворцы прилетели! Выбежал на опушку заяц-беляк; присел на пенёк, огляделся. Ушки на макушке у робкого зайца. Смотрит заяц-беляк: вышел на опушку леса огромный лось с бородою. Остановился, слушает лось.…
     А в глухом лесу вывела медведица родившихся в берлоге маленьких медвежат на первую прогулку. Ещё не видели медвежата весны, не знают тёмного леса. Не знают, чем пахнет пробудившаяся земля. На поляне, у разлившегося ручейка, весело играют смешные неуклюжие медвежата. Со страхом заглядывают в холодную бегущую воду, взбираются на пни и оттаявшие на солнце старые коряги…
     Стройными косяками летят, тянутся с юга гуси; показались первые журавли. - Гуси, гуси! Журавли! – кричат, задрав головы, ребята. Вот закружились над широкой рекой гуси, спустились отдохнуть на наполненную водой полынью. Увидели отдыхающих на льду гусей другие пролетавшие гуси, стали подсаживаться к ним. Обрадовались товарищам другие гуси. Далеко над рекой прокатился радостный крик… Всё теплее и краше с каждым днём весна. На пригреве в лесу распустились на веточках ивы шелковистые мягкие пуховки. Побежали по кочкам хлопотливые муравьи. А над поляной, где раскрылись подснежники, вспорхнула первая бабочка.

(И. Соколов – Микитов)

Весна

     На солнце нельзя было теперь взглянуть — лохматыми ослепительными потоками оно лилось с вышины. По синему-синему небу плыли облака, словно кучи снега. Весенние ветерки пахнули свежей травой и птичьими гнёздами. Перед домом лопнули большие почки на душистых тополях, на припёке стонали куры. В саду, из разогретой земли, протыкая зелёными кочетками догнивающие листья, лезла трава, весь луг подёрнулся белыми и жёлтыми звёздочками.

     С каждым днём прибывало птиц в саду. Забегали между стволами чёрные дрозды — ловкачи ходить пешком. В липах завелась иволга, большая птица» зелёная, с жёлтой» как золото, подпушкой на крыльях,— суетясь, свистела медовым голосом. Как солнцу вставать, на всех крышах и скворечниках просыпались» заливались разными голосами скворцы, хрипели, насвистывали то соловьем» то жаворонком, то какими-то африканскими птицами, которых они наслушались за зиму за морем,— пересмешничали, фальшивили ужасно. Сереньким платочком сквозь прозрачные берёзы пролетел дятел, садясь на ствол, оборачивался, дыбом поднимал красный хохолок.

     И вот в воскресенье, в солнечное утро, в ещё не просохших от росы деревьях, у пруда закуковала кукушка: печальным, одиноким, нежным голосом благословила всех, кто жил в саду, начиная с червяков: — Живите, любите, будьте счастливы, ку-ку. А уж я одна проживу, ни при чём, ку-ку... Весь сад слушал молча кукушку. Божьи коровки, птицы, всегда всем удивлённые лягушки, сидевшие на животе кто на дорожке, кто на ступеньках балкона,— все загадали судьбу. Кукушка откуковала, и ещё веселее засвистал весь сад, зашумел листьями.

(А, Н. Толстой.)

Запоздалый ручей

     В лесу тепло. Зеленеет трава: такая яркая среди серых кустов! Какие тропинки! Какая задумчивость, тишина!
     Кукушка начала первого мая и теперь осмелела. Бормочет тетерев и на вечерней заре.
Звезды, как вербочки, распухают в прозрачных облаках. В темноте белеют березки. Растут сморчки. Осины выбросили червячки свои серые.
     Весенний ручей запоздал, не успел совсем сбежать и теперь струится по зеленой траве, и в ручей капает сок из поломанной ветки березы.

Михаил Пришвин

Берёзовый сок

     Вот теперь больше не нужно резать березку, чтобы узнать, началось ли движение сока. Лягушки прыгают — значит, и сок есть в березе. Тонет нога в земле, как в снегу — есть сок в березе. Зяблики поют, жаворонки и все певчие дрозды и скворцы — есть сок в березе. Мысли мои старые все разбежались, как лед на реке,— есть сок в березе.

Михаил Пришвин

Первый цветок

     Думал, случайный ветерок шевельнул старым листом, а это вылетела первая бабочка. Думал, в глазах это порябило, а это показался первый цветок.

Трясогузка

     ... Каждый день мы ждали любимую нашу вестницу весны — трясогузку, и вот наконец и она прилетела и села на дуб и долго сидела, и я понял, что это наша трясогузка, что тут она где-нибудь и жить будет. Я теперь легко узнаю, наша это птичка, будет ли она тут с нами вблизи где-нибудь жить все лето или полетит дальше, а тут села она лишь отдохнуть.
     Вот скворец наш, когда прилетел, то нырнул прямо в свое дупло и запел, трясогузка же наша с прилету прибежала к нам под машину. Молодая наша собачка Сват стала прилаживаться, как бы ее обмануть и схватить.
     С передним черным галстучком, в светло-сером, отлично натянутом платьице, живая, насмешливая, она проходила под самым носом Свата, делая вид, будто вовсе не замечает его. Вот он бросается на изящную птичку со всей своей собачьей страстью, но она отлично знает собачью природу и приготовлена к нападению. Она отлетает всего на несколько шагов.
Тогда он, вцеливаясь в нее, опять замирает. А трясогузка глядит прямо на него, раскачивается на своих тоненьких пружинистых ножках и только что не смеется вслух, только что не выговаривает:
     «Да ты мне, милый, не сват, не брат».
     И наступает иногда на Свата прямо рысцой. Спокойная пожилая Лада, неподвижная, замирала, как на стойке, и наблюдала игру; она не делала ни малейшей попытки вмешиваться. Игра продолжалась и час и больше. Лада следила спокойно, как и мы, за противниками. Когда птичка начинала наступать, Лада переводила свой зоркий глаз на Свата, стараясь понять, поймет он или же птичка опять покажет ему свой длинный хвост.
     Еще забавнее было глядеть на птичку эту, всегда веселую, всегда дельную, когда снег с песчаного яра над рекой стал сползать. Трясогузка зачем-то бегала по песку возле самой воды. Пробежит и напишет на песке строчку своими тонкими лапками. Бежит назад, а строчка, глядишь, уже под водой. Тогда пишется новая строчка, и так почти непрерывно весь день: вода прибывает и хоронит написанное. Трудно узнать, каких жучков-паучков вылавливала наша трясогузка. Когда вода стала убывать, песчаный берег снова открылся, на нем была целая рукопись, написанная лапкой трясогузки, но строчки были разной ширины, и вот почему: вода прибывала медленно—строчки были чаще, вода быстрей — и строчки шире. Так по этой записи трясогузкиной лапки на-мокром песке крутого берега можно было понять, была ли эта весна дружная или движение воды ослаблялось морозами. Очень мне, хотелось снять аппаратом птичку-писателя за ее работой, но не удалось. Неустанно она работает и в то же время наблюдает меня скрытым глазом. Увидит — и пересаживается подальше без всякого перерыва в работе. Не удавалось мне снять ее и в сухих дровах, сложенных на берегу, где она хотела устроить себе гнездышко. Вот однажды, когда мы за ней охотились безуспешно с фотоаппаратом, пришел один старичок,' засмеялся, глядя на нас, и говорит :
— Эх вы, мальчики, птичку не понимаете!
     И велел нам скрыться, присесть за нашим штабелем дров. Не прошло десяти секунд, как любопытная трясогузка прибежала узнать, куда мы делись. Она сидела сверху над нами в двух шагах и трясла своим хвостиком в величайшем изумлении.
     — Любопытная она,— сказал старичок, и в этом была вся разгадка.
     Мы проделали то же самоё несколько раз, приладились, спугнули, присели, навели аппарат на одну веточку, выступающую из поленницы, и не ошиблись: птичка проскакала вдоль всей поленницы и села как раз на эту веточку, а мы ее сняли.

Михаил Пришвин

Разговор деревьев

     Почки раскрываются, шоколадные, с зелеными хвостиками, и на каждом зеленом клювике висит большая прозрачная капля. Возьмешь одну почку, разотрешь между пальцами, и потом долго все пахнет тебе ароматной смолой березы, тополя или черемухи. Понюхаешь черемуховую почку и сразу вспомнишь, как, бывало, забирался наверх по дереву за ягодами, блестящими, чернолаковыми. Ел их горстями прямо с косточками, но ничего от этого, кроме хорошего, не бывало.
     Вечер теплый, и такая тишина, словно должно что- то в такой тишине случиться. И вот начинают шептаться между собой деревья: береза белая б другой березой белой издали перекликаются, осинка молодая вышла на поляну, как зеленая свечка, и зовет к себе такую же зеленую свечку-осинку, помахивая веточкой; черемуха черемухе подает ветку с раскрытыми почками.
     Если с нами сравнить — мы звуками перекликаемся, а у них — аромат.

Михаил Пришвин

Как распускаются разные деревья

     Листики ляпы выходят сморщенные и висят, а. над ними розовыми рожками торчат заключавшие их створки почек. Дуб сурово развертывается, утверждая свой лист, пусть маленький, но и в самом младенчестве своем какой-то дубовый.
     Осинка начинает не в зеленой краске, а в коричневой, и в самом младенчестве своем монетками, и качается. Клен распускается желтый, ладонки листа сжатые, смущенно и крупно висят подарками.
     Сосны открывают будущее тесно сжатыми смолистожелтыми пальчиками. Когда пальчики разожмутся и вытянутся вверх, то станут совершенно как свечи. Внизу на земле вся лиственная мелочь показывает, что и у нее такие же почки, как у больших, и в красоте своей они внизу ничуть не хуже, чем там, наверху, и что вся разница для них во времени: придет мое время — и я поднимусь.
    Когда дерево распускается в лесу, тут-то и бывает видно все, как ему живется и что ему надо: там лист покраснел в затенении, там к веточке наверху сок не дошел, и она стоит голая.

Михаил Пришвин

Белолапки

     Молодые елочки маленькие дают прирост лапками светло-зелеными, в сравнении с основной темной зеленью ели почти белыми.
     На эти белые лапки у совсем крошечных елок смешно смотреть, так же как на лапищи маленьких щенят.
     Ель, как дама в концертном платье до самой земли, а вокруг молоденькие елочки-голоножки.
     Местами мелкие елочки-белолапки только выглянули, не выше земляники стоят, местами стоят в рост человека, а есть такие отдельные, что острием вершины своей пробивают осиновый материнский полог.
     А Нижняя огромная еловая ветвь в поисках света кругом обогнула ствол березы и, выглянув на ту сторону, нашла там маленькую ель-белолапку и накрыла ее от морозов и солнечных ожогов: она искала для себя, а вышло на пользу маленькой дочки.
     …Никого так не радует, когда лес одевается, никто не жаждет так тени, как молодые, тесно растущие щеткой елочки под березами.
     Елка молодая пользуется каждой возможностью, чтобы укрыться в тени от мороза и горячих лучей солнца. Любая порода — береза, осина, сосна — лишь бы тень. Маленькая елочка не побрезгует даже кустом можжевельника и притрется к нему. ЛИПА и ДУБ Липа и дуб в наших подмосковных лесах часто встречаются вместе, как будто ищут друг друга. Весной липа первая зеленеет и как бы вызывает, чтоб и дуб с нею зеленел. Но долго дуб не поддается, и даже когда начнет сам зеленеть, вокруг становится холодно.
     Осенью же липа опадает первая, и, когда опадает, дуб, желтый уже, еще долго держится и потом опадает, хоронит под своей листвой липовую.

Михаил Пришвин

Тёплая поляна

     Как все затихает, когда удаляешься в лес, и вот, наконец, солнце на защищенной от ветра полянке посылает лучи, размягчая снег.
     А вокруг березки, волосатые и каштановые, и сквозь них новое чистое голубое небо, и по небу бирюзовому проносятся белые прозрачные облачка, одно за другим, будто кто-то курит, стараясь пускать дым колечками, и у него колечки всё не удаются.

Михаил Пришвин

Встреча

     Фиалка в лесной тени запоздала, как будто дожидалась увидеть младшую свою сестру, землянику, и та поспешила, обе встретились: весенняя сестрица— бледно-голубая фиалка о пяти лепестках, и земляника о пяти лепестках белых, скрепленных в середине одной желтой пуговкой.

Михаил Пришвин

Майские жуки

     Еще не отцвела черемуха и ранние ивы еще не совсем рассеяли свои семена, а уж и рябина цветет, и яблоня, и желтая акация — все догоняет друг друга, все разом цветет этой весной. Начался массовый вылет майских жуков. Тихое озеро по раннему утру все засыпано семенами цветущих деревьев и трав. Я плыву, и след моей лодки далеко виден, как дорога по озеру. Там, где утка сидела,—кружок, где рыба голову показала из воды,— дырочка.
     Лес и вода обнялись.
     Я вышел на берег насладиться ароматом смолистых листьев. Лежала большая сосна, очищенная от сучьев до самой вершины, и сучья тут же валялись, на них еще лежали сучья осины и ольхи с повялыми листьями, и все это вместе, все эти поврежденные члены деревьев, тлея, издавали приятнейший аромат на диво животным тварям, не понимающим, как можно жить и даже умирать, благоухая.

Михаил Пришвин

У старого пня

     Пусто никогда не бывает в лесу, и если кажется пусто, то сам виноват.
     …Старые умершие деревья, их огромные старые пни окружаются в лесу полным покоем, сквозь ветви падают на их темноту горячие лучи, от теплого пня вокруг все согревается, все растет, движется, пень прорастает всякой зеленью, покрывается всякими цветами. На одном только светлом солнечном пятнышке на горячем месте расположились десять кузнечиков, две ящерицы, шесть больших мух, две жужелицы...
     Вокруг высокие папоротники собрались, как гости, редко ворвется к ним самое нежное дыхание где-то шумящего ветра» и вот в гостиной у старого пня один папоротник наклонится к другому, шепчет что-то, и тот шепнет третьему, и все гости обменяются мыслями.

Михаил Пришвин